Лед - Страница 55

Я кивнул, подошел к кушетке и достал упавшую под нее куртку. Потом поднял со стула шапку и шарф. Надеюсь, до дома доковыляю — наркоз бесследно не прошел, движения были заторможены, а звуки доходили словно сквозь толстый слой ваты.

— Да, это… посмотри, повязка плотно сидит? — окликнул меня Салават. Я посмотрел на туго намотанный на раненую руку бинт, на котором уже начинало расползаться синее пятно, накинул на правое плечо куртку и, ничего не ответив, вышел на улицу.

Ветра не было, солнце светило не менее ярко, чем утром, но меня бил озноб. Из-за раненой руки застегнуть куртку было невозможно, и почти всю дорогу до морга я бежал бегом. Бежал… В нормальном состоянии это не тянуло даже на быстрый шаг. Все бы ничего, но на поворотах меня заносило, и пару раз избежать падения удалось только чудом. Устоять устоял, но в разорванную пятку валенка набился мокрый снег. Сквозь туманную пелену мимо проносились знакомые ориентиры: изукрашенная золотыми драконами вывеска «Травы и тайные сборы», почти не очищенное от снега крылечко у конторы чудака, единственной способностью которого был дар находить потерянные вещи, обшарпанное объявление над окном гадалки — «Хиромантия, Таро, коррекция судьбы». А вот и ограда морга. Пролезть через дыру в заборе в таком состоянии было нереально, пришлось тащиться до центрального входа. Проходя мимо бетонного основания солнечных часов, я остановился и долго соображал, который час. Получалось, что почти полдень. Пара часов свободных есть, можно успеть заскочить за амулетом. Или лучше отлежаться? Нет, не пойдет — если засну, то непонятно, когда проснусь. А у меня дел сегодня полно.

Спустившись к себе, я в изнеможении повалился на тюфяк. Ломило все тело. Немного отдышавшись, стянул порезанный свитер и начал медленно избавляться от нагрудника. Кое-как мне удалось расстегнуть все ремни и скинуть доспехи на пол, не потревожив при этом раненую руку. Безопасность — вещь важная, но сегодня лишний вес запросто загонит меня в могилу. И так сердце как отбойный молоток стучит. Валенки я швырнул к двери: стоит попробовать отдать в починку. Всяко дешевле обойдется, чем новые покупать. Что с джинсами? Вроде нормально: в паре мест кровью заляпаны, но на черном этого почти не видно. Все, теперь переодеться, достать деньги и можно выдвигаться.

Сборы много времени не заняли. С деньгами так вообще проблем не было — выгрести пришлось все. И серебряный рубль, вырученный от продажи трофеев, и сданный с двух империалов четвертак, и даже два червонца советской чеканки, сберегаемые на черный день. Двести тысяч ассигнациями выкладывать не стал. За амулет расплатиться ими нельзя, у меня на них другие планы. Наибольшую сложность доставил выбор замены свитеру. В конце концов я остановился на пуховой кофте, в которой обычно ходил в патрули. Пусть потом воняет, зато тепло. А кому не нравится, пусть не нюхает. Сырые ботинки за два часа суше не стали, но деваться некуда: другой обуви сейчас не найти. Пока обувался, на глаза попалась пирамидка, стоящая на коробке с тушенкой. Надев фуфайку и сунув пирамидку в карман, я сдернул с гвоздя ключ от оружейного шкафчика и вышел на улицу, но вместо того чтобы пойти к центральному входу, свернул с главной аллеи и, проваливаясь в глубокий снег, начал продираться сквозь кусты акации. Блин, лета почти и не бывает, когда они расти успевают? Добравшись до изогнутого вяза, я засунул руку в узкое дупло и вытащил полиэтиленовый пакет, попутно вытряхнув на свет божий полуистлевшие листья. Пакет разворачивать не было необходимости, ничего с его содержимым за месяц случиться не могло. В пол-литровой пластиковой бутылочке находился вмороженный в лед корешок с мизинец длиной. Железный корень — вещь редкая и для понимающих людей весьма ценная. Единственное неудобство — хранить его необходимо при минусовой температуре, что при отсутствии морозильника достаточно затруднительно.

Выбравшись на аллею, я вышел на Красный проспект и зашагал в школу Братства. Надеюсь, Клим амулет уже раздобыл. Впрочем, если его еще не списали, ничего страшного — до «Сан-Тропеза» оттуда минут пятнадцать идти, не больше. До учебки я еле доковылял. Вроде и нагрудник снял, а отдышаться все равно не получается. К тому же из-за «Синего доктора» зрачки расширились, и отражавшийся от снега солнечный свет болезненно бил по глазам. Большую часть пути пришлось проделать, прикрывая ладонью лицо. Надеюсь, за ночь зрачки придут в норму, иначе завтра просто умру.

Как назло, караулившие на служебных воротах братья оказались незнакомыми и наотрез отказались пропускать меня внутрь. Пришлось тащиться на общую проходную и выписывать пропуск. Здесь меня признали и запустили без обычных бюрократических проволочек.

— Не забудь отметиться у Климова, а то обратно не выпустим, — напомнил мне начальник караула.

— Угу, — протянул я и пошел искать Клима. К моему удивлению, курсантов на улице почти не было. Так, два латника фехтовали учебными мечами да одинокий лучник пускал стрелы в висевшую метрах в ста мишень. В здании школы тоже было безлюдно, и даже перед столовой никто не дожидался своей очереди отобедать. Странно. Что, по поводу хорошей погоды каникулы объявили?

Комнатка Клима оказалась заперта. Он-то куда подевался? Я решил немного подождать и уже прислонился к двери, но, услышав голоса в помещении бывшего актового зала, осторожно приоткрыл дверь и заглянул внутрь. Темное — широкие окна наглухо заложены кирпичом — помещение было заставлено стеллажами в два человеческих роста, на полках которых лежало самое разнообразное снаряжение, обмундирование, доспехи и оружие. Здесь было сложено лишь то, что использовалось при обучении курсантов, а все наиболее ценное имущество и боевое оружие хранилось на складе в подвале школы. На небольшом, освобожденном от стеллажей пятачке у входа стоял стол. Сидевшие за ним братья — среди них оказался и Клим — о чем-то громко спорили. Увидев открывшуюся дверь, зампотех вскочил и буквально вытолкнул меня за дверь.