Лед - Страница 92

— Подожди, давай поговорим. — Отведя в сторону руку с ножом, я попытался избежать безнадежной схватки. Носок правого ботинка как бы невзначай прочертил по пыльному полу между мной и перевертышем дугу.

В драке с опытным оборотнем мне рассчитывать не на что. Шансов ноль. А то, что этому оборотню опыта не занимать, сомневаться не приходилось — частичная трансформация, и не в новолуние, требовала невероятного самоконтроля. Как всякий нормальный хищник, этот не обратил на слова жертвы никакого внимания, и вместо этого сделал еще один шажок. Слишком маленький шажок… Чего он тянет-то?

— Послушай… — Я завел ногу назад и, прочертив вторую дугу, замкнул защитный круг. Оборотень скользнул еще на шаг вперед, и мне послышался тихий смешок. Сконцентрировав все внутренние силы — нестерпимо заломило давно сломанные ребра, — я начал направлять силу в защитный круг, но не успел: оборотень метнулся вперед. И все же защита частично сработала — над чертой его движения замедлились и острые когти не распороли мне горло, а лишь зацепили воротник фуфайки. Воспользовавшись моментом, я ткнул ножом и вскрикнул от неожиданности, когда мою кисть перехватила громадная ладонь перевертыша. Направленные в лицо когти второй лапы мне удалось блокировать, подставив левое предплечье — стальные пластины, вшитые в рукав фуфайки, смягчили удар. Рванув зажатую руку на себя, я пнул перевертыша в колено. Он взвыл от боли — серебряная набойка пропорола кожу. Развить успех не удалось — прыгнув вперед, зверюга впечатала меня в стену сарая. Клыки клацнули у самого лица, но тут хлипкая стена с громким треском проломилась, и мы рухнули вниз. Миг полета завершился падением в снег. Приземлившийся сверху оборотень еще глубже впечатал меня своим весом в сугроб. Что-то хрустнуло.

Вывалились мы из сарая со стороны дороги. Перевертыш, усевшись мне на грудь, решил закончить схватку несколькими сильнейшими ударами, но я закрыл голову руками, и когти скользили, попадая в стальные пластины в рукавах. Прижав руки плотнее к голове, мне почти удалось выскользнуть из-под оборотня, но тот изловчился и, пропоров фуфайку, вырвал пластину из правого рукава. Когти скользнули по руке и рассекли кожу. Боль придала сил, но попытка воспользоваться ножом не увенчалась успехом: руку перехватили и, вывернув, прижали кисть к земле.

Резкий свист ударил по ушам, в стене сарая, гудя, задрожало дюралевое древко стрелы. Почти сразу же по доскам заколотили пули. Разочарованно рыкнув, оборотень, едва не раздавив мои ребра, отпрыгнул в сторону и, припадая на пораненную ногу, понесся к концу проулка. Он уже присел для прыжка через забор, когда под лопатку ему вонзилась стрела. Словно не чувствуя боли, перевертыш подпрыгнул, но сил не хватило: он, не долетев до верха, процарапал когтями доски и сполз в снег.

Стрельба прекратилась, люди начали осторожно приближаться к неподвижно замершему у забора телу. Рыба, Алик и Игорь шли в первых рядах. Двое ополченцев проявили гораздо больше здравого смысла и на рожон не лезли. Коля где? К счастью, у него тоже хватило ума остаться на месте и наложить на тетиву стрелу с серебряным наконечником.

Кисть, сдавленная стальной хваткой оборотня, почти не слушалась, и убрать нож в чехол на поясе удалось лишь с третьей попытки. Закашлявшись от боли, разрывающей легкие, я вылез из сугроба и прислонился к стене сарая. Меня замутило и вырвало желчью. Сведенные судорогой ребра обожгла острая боль. Плохо-то как! Выпрямившись, я левой рукой выдернул неглубоко засевшую в доске стрелу. Так и есть — порядком сплющенный наконечник оказался серебряным. Выбитый номер был почти неразличим, удалось разобрать только две последние цифры «44».

Я выбрался на дорогу и пошел к обступившим тело людям — думаю, выжить после попадания стрелы с серебряным наконечником оборотень не мог. Или мог? Судя по тому, что ближе чем на десять метров никто к трупу подойти не решался, сомнения в смерти перевертыша возникли не у меня одного. Один из ополченцев помчался к выходу из проулка. Из соседних домов начали выбегать жители. Торопливо захлопнувший за собой калитку Кузьма Ефимович на ходу перекинулся парой слов с продолжавшим стоять у забора Николаем и поспешил к нам. Растолкав собравшихся селян, он бесстрашно подошел к оборотню, осмотрел тело и, упершись ногой ему в спину, вырвал стрелу. Серебряный наконечник полностью покрывали черные и зеленые окислы. Воткнув стрелу опереньем в снег, целитель перевернул труп и по толпе пробежал шепоток. Я подошел поближе и, разглядев лицо — уже именно лицо, а не волчью морду — присвистнул. Перекошенная предсмертной судорогой физиономия была знакома. Бояринов! Что ж, не могу сказать, что меня это сильно удивило.

— Мертв, — вынес диагноз целитель. Народ сунулся поближе к трупу, но оставшийся ополченец взмахами дубинки и матом заставил всех отойти назад.

— Столько бабок коту под хвост… — с какой-то непонятной интонацией процедил стоящий рядом Алик.

— Сколько… Сотню всего, — вспомнив про награду, положенную Ветрицкому, хмыкнул я.

— Какую сотню? — резко развернулся ко мне Игорек и презрительно прищурился.

— Награда за оборотня сотня золотом, нет? — Что-то я совсем ничего не понимаю.

— Награда, — кривляясь, протянул Игорь. — Да кому нужна эта награда? Думаешь, Айболит или Тема Жилин с пацанами из-за этих грошей сюда приехали?

— А не из-за них? — Я не стал обращать внимания на оскорбительный тон. Пока не стал. Тон в папку не подошьешь. К тому же он дело говорит, сто рублей золотом и в самом деле сумма для этих товарищей плевая. Но из-за чего тогда они сюда все собрались?